В связи с изменением правил Livejournal мы начинаем строже относиться к книгам и запросам на политическую, национальную и религиозную темы, так как не хотим последствий, связанных с Российским законодательством.
Просьба более вдумчиво относиться к комментариям, любой комментарий, который можно истолковать как розжиг конфликта на указанную тему - бан сразу и без предупреждения.
Также будем признательны за обращение нашего внимания на спорные комментарии, которые можно понять превратно и не в пользу сообщества.
С большим интересом прочитала в журналах "Звезда" книгу Татьяны Дервиз "Рядом с большой историей". Это не мемуары, это очень интересное бытописательство о питании, одежде, досуге, чтении, учёбе и общественной нагрузке автора. Дело происходит в 40-50-е годы. Тут и эвакуация и учёба в школе на только что освобождённой территории Беларуссии и жизнь в послевоенном Ленинграде. Да есть книги типа Осокиной "За фасадом сталинского изобилия", есть большая и очень неровная книжная серия "Повседневная жизнь...", но такого интересного, "вкусного" чтения я можно сказать, что и не встречала. Нечто подобное я читала только у Михаила Глебова - крупного исследователя философии Сведенборга, в его записках о бытовой стороне жизни. Жаль, что его записи существуют только в электронном виде. Ещё мне очень понравилось то, что бытописательство Татьяны Дервиз очень похоже на рассказы моего отца о своём военном и послевоенном детстве. Они можно сказать, что из одного поколения. Все эти школьные гонения на героев ташкентского фронта "космополитов", переписывание истории, атмосфера "держи язык за зубами" и банки с крабами в магазинах, которыми закусывают водку вечно поддатые фронтовики-инвалиды. В общем книга мне очень понравилась, прочла за вечер на одном дыхании, думаю что куплю в бумаге.
А вы любите бытописательство? Что читали, что посоветуете?
Как часто выгорает радость и показывается неразрушимое ядро печали.
Роберт Музиль - одна из главных страшилок мировой литературы. Все, кто есть кто-то, обязаны одолеть его, примерно с той же степенью императивности как прустово "Утраченное время", "Улисса" Джойса или, если искать аналогий в великой немецкой литературе - "Волшебную гору" Томаса Манна. Впрочем, сказанное в большей степени относится к неоконченному "Человеку без свойств" на тысячу с лишним страниц. Первый роман Музиля "Душевные смуты воспитанника Тёрлеса" много скромнее объемом и написан человеком молодым. Хотя назвать это чтение легким я бы не рискнула.
Закончится все лучше, чем можно было бы ожидать. Не буду говорить, как, роман стоит прочесть хотя бы за тем, что он дает четкую инструкцию прохождения подобного рода жизненных тупиков (да и коротенький, чуть больше двух сотен страниц). Но вещь сильная. Музиль еще до Первой Мировой сказал об особенностях немецкой политической, военной, идеологической мысли, квинтэссенцией которой станут национал-социализм и Вторая Мировая.
Цепь разрушила мою жизнь и с тех пор я ищу способ убить ее. The Chain has ruined my life and ever since then, I have been looking for a way to kill it.
Девочка на пустой остановке ждет школьного автобуса, просматривает с телефона ленту друзей и не сразу понимает, чего хотят от нее мужчина и женщина из остановившейся рядом машины. А когда понимает, долго не может поверить, что это похищение, что именно ее, Кайли, живущую с мамой, которой недавно прооперировали рак груди и денег у них совсем нет - что именно ее похитили. Не верит, пока не раздается выстрел в полицейского, остановившего на трассе машину, в которую ее усадили, угрожая пистолетом.
Помните, как страшно было не сделать того, чего требовали неизвестные авторы? Маккинти рассказывает, что единственным человеком, разорвавшим цепь в суеверной Ирландии семидесятых, где он рос. была молодая учительница. Она собрала все письма счастья и сожгла их на школьном дворе в присутствии учеников. И он потом долго справлялся о ней у родителей, всякий раз радуясь относительному благополучию женщины. "Цепь" еще и потому стоит читать, что она исполнена такого рода мрачного юмора. Отличная книга. О манипуляторах. О страхах. О неразрывной пуповине, что связывает мать и дитя. Той, которая может задушить, но может стать путеводной нитью из самого опасного лабиринта.
Опыт не просто лучший учитель, опыт - единственный учитель. Нет коротких путей к цели; если ты хочешь воспитать здравый смысл, который приходит после двадцати лет жизни в мире, тебе нужно потратить на эту задачу двадцать лет.
Тед Чан не праздник, который всегда с тобой. Не гала-концерт, не фейерверк, не затейливое цирковое представление - вообще не захватывающее зрелище. Образовательная программа или популярная публичная лекция. Это к видеоряду. Если искать аудиоаналога - не инструмент, но камертон, идеально способствующий настройке чистоты внутреннего звука, Пишет в основном рассказы и короткие повести, известен тем, что количество престижных наград больше суммарного числа произведений. Его рассказы очищают от пены дней, выметают шелуху пустой суетности. Оставляют чистое пространство, в котором легче дышать.
И все бы хорошо, только и в первом, и во втором случае герои сталкиваются с ситуацией намеренного искажения воспоминаний. Не ради выгоды, но в стремлении защитить себя и/или близких от некоего травмирующего знания "правды факта". Понимая, насколько она может расходиться с "правдой ощущения", как все мы склонны редактировать прошлое, оправдывая себя, ища возможности менее травматично разместиться в пространстве-времени. И так ли, в конечном итоге, нужна голая истина факта?
Тэд Чан всегда хорош. Второй сборник не разочарует тех, кто понимает толк в крепкой философской научной фантастике.
Автор книги о войне в Афганистане «Страна Лимония» (см. мой список прочитанного за октябрь 2016) предлагает нашему вниманию свою «плутовскую повесть». Геннадий Николаевич отмечает: «… Швейк — это тот персонаж, который сопровождает меня всю жизнь, особенно в самые трудные моменты и даже годы. И признаюсь, всё, что я писал, в том числе и в блоге, — это моё преломление гашековского персонажа».
