и к нему самому- тоже, он ведь очень неординарная фигура...
единственное, мне кажется- к нему нельзя относится равнодушно.
то, что знакомо со школы- то, что остаётся с тобой на всю жизнь...
то, к чему снова и снова возвращаешься, каждый раз открывая для себя что-то новое, ранее непонятое...
"Записки юного врача" в школьную программу не включаются, но моя замечательная учительница, помню, попросила нас прочитать из этих "Записок" два-три рассказа, на выбор. не_потребовала, а именно_попросила. разница большая, согласитесь? и мы прочитали. помню, я тогда прочитала не два рассказа, а все, включая "Морфий"...
это было года четыре назад.
...сегодня- "Записки юного врача"- снова в моих руках. прочитаны залпом, прочувствованы с новой силой... каждая фраза, каждая история, рассказанная доктором- в самое сердце, взрывами эмоций и вопросов... рассказы про "стальное горло", про "крещение поворотом", про "звёздную сыпь"... в голове- встают живыми картинками, даже та эпоха воссоздана перед глазами с поразительной точностью... за что я люблю Михаила Афанасьевича- так это за простоту и изящность языка... ничего лишнего, всё написано именно так, чтобы читалось на одном дыхании...
особняком стоит мой любимый "Морфий", одно из сильнейший, на мой взгляд, произведений в русской литературе. искренность, предельная честность в описании собственных переживаний и ощущений, сквозящая в каждой строке обреченность- вот что есть в "Морфии". читаешь, и на своей шкуре чувствуешь, как несладко пришлось Полякову там, в глуши... с проклятой зависимостью...
"<...> Книга у меня перед глазами, и в ней написано по поводу воздержания от морфия:
«Тоскливое состояние»!..
Нет, я, заболевший этой ужасной болезнью, предупреждаю врачей, чтобы они были жалостливее к своим пациентам. Не «тоскливое состояние», а смерть медленная овладевает морфинистом, лишь только вы на час или два лишите его морфия. Воздух не сытный, его глотать нельзя... в теле нет клеточки, которая бы не жаждала... Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Движется, тоскует, страдает труп. Он ничего не хочет, ни о чем не мыслит, кроме морфия. Морфия!
Смерть от жажды райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги...
Смерть — сухая, медленная смерть...
Вот что кроется под этими профессорскими словами «тоскливое состояние». <...>
...на протяжении всего рассказа мысленно кричишь "остановись!! пока ещё не поздно- бросай!"...
...а потом, когда всё кончается, чувствуешь опустошенность... "не успел...".
так, словно это случилось совсем рядом с тобой...
спасибо, Михаил Афанасьевич. за искренность. за то, что вы нам оставили...
