Одна и та же книжка с двумя обложками - согласитесь, это уже интригует :) И детская, и не очень, немножко чокнутая, по-хорошему советская, обаятельная, смешная... Вспоминается и Коваль, и Шефнер, и "Сказка о потерянном времени" Шварца. Вот навскидку несколько цитат... если вы любите такое - купите своему ребенку, если нет - вы никогда не узнаете, сумела ли супердевочка Уля Ляпина вместе с Санта-Клаусом сделать так, чтобы Новый год все-таки состоялся :)
Рисунки Михаила и Юлии Беломлинских— Ой не нравится мне наша завуч, — странным голосом произнес он. — Я однажды, когда был на продленке, заглянул в кабинет биологии, а она там стоит у шкафа и целуется с пластмассовым черепом.
В-шестых, у старичка были уши необычного, полупрозрачного вида, как просвечивающие дольки грейпфрута. И сквозь эти необычные уши просматривались ветви рябины, черные кусты на газоне и даже мелкий клюв воробья, заглядевшегося на какую-то воробьиху.
В их семье пельмени назывались акридами — с легкой руки отца. Выражение пришло из прошлого, из папиных студенческих лет, когда он, как монах-отшельник, жил впроголодь на одну стипендию.
Тетя говорила о главном.
— Вся Москва сейчас одни шопоголики. Ну еще бы, новогодние скидки от пятидесяти до ста процентов! Тут не хочешь, а поди удержись. Я в последний свой поход в магазин за полцены купила чеснокодавку, а моя приятельница в Медведках — набор строп для портативного парашюта.
После русского был урок труда. Однорукий трудовик Сидор Львович скрипучим голосом объявил тему: «Обтесанность как высшая ступень деревянности». И затем на примере Буратино-Пиноккио долго и занудно рассказывал о процессе получения из простого полена высококачественного художественного изделия. Сегодняшний урок был теория. Практикой предполагалось заняться самостоятельно на зимних каникулах.
Санчо сделал заборы воздуха и мгновенно выдал его состав:
— Корень бделлы, пар болотный сухой разжиженный, истолченная в медной ступке статуя священного бегемота, пыль из склепа Выйдивона Валашского нефильтрованная с примесью кардамона...
— Батюшки! — сказала вдруг Ляля Хлюпина. — И ради этой вот облезлой макаки я горбатилась не покладая спины? В смысле, не разгибая рук. — Она плюнула в сердцах себе под ноги. — Ненавижу!
— Остыньте, Ляля. Успокойтесь. Не плюйте на пол, не забывайте про санитарию и гигиену. — Санта-Клаус вытащил из-за пазухи кожаный баульчик с аптечкой. — Вот, примите эту розовую пилюлю, и всю злость вашу как рукой снимет. Она сахарная, можно не запивать.
Бабуин на сцене набычился и обиженно посмотрел на Лялю.
— Дыр-бул-щыл, — забормотал он по-бабуински, — убещур скум вы-со-бу р-л-эз.
— «Человек произошел от обезьяны, так почему обезьяне нельзя стать ангелом?» — перевел с обезьяньего Санта-Клаус. — Ну, по-своему он в общем-то прав. Действительно, почему нельзя?
