February 11th, 2021

Hamnet by Maggie o`Farrell

Так солнышко мое. взошло на час,
Меня дарами щедро осыпая.
Подкралась туча хмурая, слепая,
И нежный свет любви моей угас.
Шекспир 33 сонет (пер. С..Я.Маршака)

- Знаешь, у Шекспира был сын, его звали Гамнет и он умер одиннадцатилетним.
- Знаю, про это ж в "Улиссе" было.
- Да? Я оттуда только про завещанную Энн Хаттуэй вторую по качеству кровать помню. И еще, что Стивен, его ведь Стивеном звали?
- Дедала?
- Ну, который не Блум, а другой - что он мылся два раза в год.

Из "Улисса" читаного лет семь назад, я помню, конечно, много больше всяких вещей. Хотя меньше, чем дочь, которая штудировала его в нынешнем году в университете. Но в части "Сциллы и Харибды", той библиотечной главы, где о Шекспире, память об умершем мальчике вытеснила кровать второго сорта, завещанная Эйвонским лебедем первой жене со звонким именем Энн Хаттуэй.

Мальчик, меж тем, был. Из пары близнецов, рожденных с сестренкой Джудит следом за старшей дочерью, Сюзанной. И да, умер подростком, а шекспироведы сегодня считают, что тридцать третий сонет, строки из которого вынесла в эпиграф, с омонимической группой "sun' (солнце) 'son' (сын) - на самом деле связанным именно с этой отцовской трагедией. Впрочем, ее отголоски находят и в "Двенадцатой ночи", где разлучены близнецы, а Виола долгое время считает брата умершим, и во многих других его пьесах.

( Collapse )

И да, вопрос, стоит ли счастье всего человечества, подаренное пьесами Шекспира, пережитой им смерти сына, которая не могла не добавить глубины и драматизма всему его творчеству, стоит ли слезы ребенка - этот вопрос каждый решает для себя сам.

Трубачёв О. Этногенез и культура древнейших славян.

Что же объединяет такие разные народы, как лужичский, чешский,  боснийский, болгарский, русский? Абсолютно разные культуры, совершенно  инаковые судьбы, своеобычный курс груз истории… И тем не менее,  ощущается некое единство.

Язык. Славянские языки, неповторимые, текучие, хлёсткие и  выразительные, каждый по разному, но остающиеся узнаваемыми друг для  друга. Можно много рассуждать об общности прошлого, о метафизических  связях, о генетическом родстве, и прочем эфемерном бреде, но всё одно в  сухом остатке от подобных рассуждений останется фактор языка, который  тянется своими корнями из далёкого прошлого. Но вот насколько эти корни  глубоки?

К несчастью, тема поиска культурных и языковых корней славян очень  сильно искажена и попорчена национальным шовинизмом, не важно, каким –  русским, украинским, польским, сербским. Удревнение истории народа и  вульгаризация его наследия стали бичом для историков, поскольку радужные  и благоглупые мифы о славяноариях, подаривших миру все до единого  значительные изобретения человеческого разума. Поэтому вполне оправдана и  объяснима настороженность в отношении одиозных и смелых концепций  древности того или иного народа – слишком уж они искажаются в  болезненном сознании псевдопатриотической общественности. Однако не  стоит возводить подобную настороженность в абсолют, и спокойно принимать  нормально аргументированные и концептуальные работы об этногенезе  славян, тем паче, что эта тема очень и очень сложна. 

 

( Collapse )