Рецензия на книгу Евгения Зубарева "2012. Хроники смутного времени"
Бей первым, Иванушка!
«– Вы идете убивать людей, которые пока ничего плохого вам не сделали! Вы даже не проверяете информацию, а уже приняли решение!.. Антон, вы сумасшедший маньяк, возомнивший себя богом! …
– Просто я не хочу этого ждать и убью их первым! Вы готовы ждать, а я – нет. В этом между нами и разница. Вы ждете, когда вас ударят, чтобы не обидеть невинного, а я уже знаю, кто тут урод, поэтому стреляю первым».
Этот диалог, пожалуй, выражает главную мысль новой книги Евгения Зубарева «2012. Хроники смутного времени». Книга оставляет двоякое впечатление. Вроде бы, жанр – социальная фантастика, а еще точнее – антиутопия, в котором достаточно сложно сказать что-либо новое после Оруэлла и Замятина. Но вместе с тем фантастика эта совсем уж из близкого будущего, которое наступит через каких-то четыре года, даже до пресловутой Сочинской Олимпиады.
Поэтому с одной стороны, не покидает искушение назвать все описанное действительно фантастикой (в самом буквальном смысле слова). А с другой – слишком уж реалистично выписано это самое близкое будущее, в котором – и это главное! – с пугающей достоверностью угадываются детали уже сегодняшнего дня.
Фабула книги достаточно проста. Бунт. Русский, «бессмысленный и беспощадный», приводит в действие цепную реакцию, которая стремительно освобождает общество от легкого налета норм и правил и ввергает его в хаос.
Главный герой – «маленький человек», если следовать литературной терминологии. То есть, обыкновенный человек, обыватель, бьющийся за кусок хлеба, любящий семью и по-своему радеющий Отечеству. Бунт заставляет его элементарно защищаться и защищать своих близких (а потом даже и не очень близких, но не всяких и не всех) – в меру собственных сил и мощности огнестрельного оружия, которое в его руки попадает. Далее – стечение обстоятельств, ирония судьбы, и «маленький человек» предстает уже почти былинным героем, эдаким спасителем Земли русской. Словом, превращение Иванушки-дурачки в Илью Муромца (который, как констатирует автор, хочет «свободы для себя и порядка для всех остальных», что в принципе, вообще часто свойственно спасителям). Финал – «no pasaran», «Они не пройдут!», «Я пришел дать вам волю!» и прочая, прочая, прочая…
Нет смысла лишать читателя удовольствия и пересказывать сюжет, он действительно по-настоящему занимательный, в книге есть интересные коллизии и хорошая ирония. О литературных достоинствах «Хроник…», признаться, говорить, трудно. Потому что их, в общем, немного. Кроме того, что текст нуждается в банальной корректуре, в нем достаточно и стилистических ляпов (глагол «повадился», например, встречается раз пять; причем «вадятся» что-то делать совершенно разные персонажи). Яркие, образные, – «живые» – на страницах книги только два действующих лица: главный герой (который то ли «сумасшедший маньяк», то ли былинник народный) и его соратник-антипод – врач-психиатр Олег Меерович (то ли последнее светлое пятно, то ли первое слабое звено). Повествование зачастую грешит и скомканностью, и затянутостью одновременно, некоторые эпизоды и даже сюжетные ходы явно не проработаны.
Все это, конечно, снижает впечатление, однако «Хроники…» как литературное произведение имеет одно бесспорное достоинство. Оно, как писали мы в школьных сочинениях классе в третьем, «заставляет задуматься». Поскольку, из этого возраста я уже давно вышла, скажу – «наводит на размышления». И размышления печальные.
Евгений Зубарев, по сути, поднимает два главных вопроса русской литературы: «Кто виноват?» и «Что делать?». На первый он отвечает мимоходом – «Власть». А на второй дает исчерпывающий ответ: «Стрелять первым». Замечу в скобках – по возможности из помпового ружья.
И вот это лично меня наводит на размышления.
А действительно – что делать?
Потому что можно верить в то, что нравственный закон внутри нас сильнее всех пороков, что мир спасет если не красота, то толерантность, что каждый народ заслуживает именно ту власть и нельзя уподобляться…
Но когда под моими окнами накачавшиеся пивом особи всю ночь напролет исполняют вокализы из репертуара группы «Сливки-Оливки», я чувствую, что ресурс моей толерантности вот уже сейчас будет исчерпан.
Когда преступник, растливший ребенка, через год оказывается на свободе и начинает ходить по тем же улицам, по которым ходит мой ребенок, я начинаю тосковать о помповом ружье.
Когда в Пасхальную ночь обращение настоятеля православного собора к пастве прерывается южно-народными песнями в исполнении группы лиц неважно, какой национальности, я ловлю себя на смутных симпатиях к РНЕ.
Это очень неприятные чувства, скажу вам честно. И размышлять об этом неприятно.
Но делать-то что? Что делать, господа?
Анна Марусина, Санкт-Петербург
