Он работает в музее живой истории. Ну знаете, когда все делают вид, что они в XVIII веке, а сами в это время курят все что ни попадя, колятся и бухают. И все остальное, само собой.
В свободное от работы время он ходит со своим другом в группы поддержки сексоголиков. В свободное от этого время он навещает свою больную (на голову, кстати) маму и признается допекающим его старушкам во всех возможных и невозможных грехах: это намного легче, чем доказывать, что это не он изнасиловал кошку, 80-летнюю подругу ее хозяйки и саму хозяйку когда-то в детстве.

В свободное от всего этого бреда время он составляет список ресторанов, где еще не был, и изображает там удушье. За долгое время он научился давиться всем: от зеленого горошка до канцелярской скрепки или шариковой ручки. Так можно зарабатывать на жизнь. Какое-то время.
Его тупой дружок, помешанный на онанизме, который буквально не вылезает из колодок на центральной площади, медсестра из больницы, которая оказывается чуть ли не инпланетянкой из будущего, и куча незнакомцев, останавливающих тебя на улице в вопросом: помнишь, мол, как-то я спас тебе жизнь.
Дружок решается чем-то себя занять, и простейшей сублимацией его нездоровых фантазий оказывается коллекционирование (ах, дедушка Зигмунд!) булыжников. "Сначала я говорил: "Друг, только не в моей комнате," Теперь: "Только не на моей кровати". А потом все стали строить нечто. Конец- среди камней, дерьма и дождя...
Очередная шизоидная фантазия от бывалого анархиста и контркультурщика -- несгораемого Чака Паланика.
Неплохая книга.