Лена Розенберг-Едваб. "От дома к скитаниям. Дневник военных лет 1941-1945".

Я прочитала книгу Лены Розенберг-Едваб «От дома к скитаниям. Дневник военных лет 1941-1945». Книга выпущена издательством «Книжники», серия «Свидетель», Чейсовская коллекция.

Это дневник еврейской девушки, написанный на идиш в годы Отечественной войны. Родители автора  погибли, оставшись на захваченных территориях,  но Лена этого не знала и в дневнике обращалась к ним, как к живым. Сама она была вывезена в Удмуртию, где  с 16 лет воспитывалась в детском доме. Девушка страдала из-за того, что лишилась дома, родителей и счастья.   Меня удивило в этих воспоминаниях  несколько моментов, и именно на них я хочу заострить внимание.  Прежде всего, меня восхитила личность самой  девушки. 

Меня поразила тяга молодой девушки к знаниям. Это даже не тяга, не желание, не страсть,  а просто инстинкт, который сильнее ее. Главное для нее – учиться. О своем   знакомом сообщает « Меня очень удивило, что он не хочет учиться».  «Мы обе решили, что будем учиться изо-всех сил, стиснув зубы и сжав кулаки». «Возможность учиться, - это самая важная вещь в моей жизни». Она  пишет о матери – «Она 16 лет  меня растила, давала возможность учиться». «Чтоб как следует учиться, я должна стать эгоисткой». 

Она начитанная и умная девушка, она много знает, хотя  «Еврейский язык я подзабыла, как и польский, немецкий, латынь, которые когда-то хорошо знала». Она оценивает окружающий мир и людей. «Он мыслит по - детски». Особенно достается от Лены  директору детского дома : «Он совершенно непрактичен, над собой работает мало, решения принимает непоследовательно».

Еще она понимает, что ей нужно приспосабливаться постоянно к новым условиям. Сдав в школе успешно «все пять математик» и  успешно поступив в Баумановский институт, она понимает, что не может чертить и сдавать вовремя чертежи. Возможно,  проблемы с чертежами возникли из-за плохого зрения и отсутствия очков.  Тут же Лена переводится на филфак МГУ, хотя там и жилья нет, и еще масса проблем возникла. 

Второй эпизод, важный для меня - это описание жизни в тылу.  Лена описывает свою  работу в тракторной бригаде, где она отвечала за контроль и расход горючего.  Она также проверяла, сколько вспахано земли и  начисляла трудодни. На поле за рулем трактора  работали 14 летние мальчишки, а на лошади можно было встретить и десятилетнего. «Пашут неглубоко, кое-как, перепахивать некогда, поэтому урожаи скудные. Вот почему в стране такой голод». Бригадир попросил, чтоб она отметила, будто они вспахали земли больше, чем на самом деле, но Лена  отказалась. Лену не любили, потому что «Я еврейка, я мою руки перед едой и ем собственной ложкой».  Мальчишки обижали ее постоянно,  закидывали  ее землей, кричали «Жидовка» и говорили, что Гитлер правильно решил евреев  истребить. Никто не защитил девушку. Бросить работу  и своих мучителей и просто жить в детдоме, она не могла, так как ей были нужны деньги, чтобы жить и учиться в Москве.

Заработала она 15 пудов ржи, « часть зерна надо промыть, потому что оно с полынью, (полынь с полей не убирали, некому, поэтому, возможно, военный хлеб был так горек), зерно надо  высушить, обмолотить, продать на базаре». В Москву Лена  поехала учиться с продуктовыми  припасами. 

Фоном описан быт военных лет: в детдоме, где 160 воспитанников,  нет зеркала,  но есть чесотка, которая лечится сильно пахнущей мазью, в кроватях спят по двое,  Лена работает в поле  в онучах и лаптях, зимой нет валенок и рукавиц для  всех воспитанников.  Лена больше всего страдает от отсутствия очков. У девушки было плохое зрение, а очки достать было сложно, так как все оптические стекла были в ведении военных.  Директор привез ей   очки из города, и достал их при помощи военного коменданта. Очки не совсем подошли Лене,  были хуже прежних, но она  ими пользовалась. 

Бедная девочка, осталась без родителей, без  необходимых ей   очков,  без возможности  достать и читать   хорошие  книги. В общем Лена  писала на своем родном языке  и страдала -«Мама, где вы, я буду учиться, я не подведу вас. Я буду помогать вам и радовать вас».  Она расслаблялась, только когда  пела еврейские песни, это «согревало ей сердце». «Мой крылатый дух вырвался на свободу». Директор запрещал говорить на идиш в детском доме, хотя там было много еврейских детей. 

Хорошая книга, хорошая серия. Да, еще я пожалела выпускников школы, сдающих « пять математик».