Вернусь в Милан и там я буду думать
О близости могилы...
Шекспир "Буря"
На самом деле, разговор о смерти не относится к числу сверхоригинальных. К этой теме обращались в разное время в разных культурах. Пирамиды Гизы. Сократ, выпивающий цикуту. Спокойная отстраненность кодекса Бусидо, предписывающего самураю рассматривать всю жизнь, как подготовку к смерти. Удивительно созвучное "Как счастлив, как благоразумен, кто ныне в жизни старается быть таков, каким желает явиться при смерти!" из "В подражание Христу" Фомы Кемпийского. Пугающе-притягательный Данс-макабр и "Истлевшим Цезарем от стужи. Заделывают дом снаружи" Гамлета.
Позитивизм нового времени вывел смерть за число тем, принятых к обсуждению: "Жизнь так прекрасна, предоставляет столько возможностей, позволяет обустроиться в мире с таким комфортом, окружив себя столькими приятными и полезными вещами, - добавляет образ мыслей Общества потребления, - Для чего растрачивать ее на скорбь о том, что всему этому придет конец? Скоро ученые изобретут таблетку бессмертия и вообще отменят вот это вот все!"
Разумеется, как всякое обобщение грешит примитивизацией, но пафос, актуальный до последнего времени, передает довольно верно. Пока не наступил он, високосный две тысячи двадцатый, без слов объяснивший, как хрупка человеческая жизнь, как зависима от самых разных факторов, как всего один мутировавший вирус может увести в поля асфоделей богатых и знаменитых наравне с бедными и безвестными. А значит, стоит подумать об этом серьезнее, чем привыкли.
Спрос рождает предложение. Не в утилитарном и неловком смысле конъюнктуры (ишь, подсуетились!), но в том единственно правильном, когда коллективное бессознательное выбирает достойных и заранее отправляет разрабатывать безнадежную, казалось бы, жилу. Вы же понимаете, что такие книги, как елизаровская "Земля" за одну ночь из яйца не вылупляются и горячими пирожками не пекутся. Не ставя знака равенства, в сегменте нон-фикшн "История смерти. Как мы боремся и принимаем" играет ту же роль, какую "Земля" в художественной литературе.
Несколько слов об авторе. Сергей Мохов молод, всего тридцать лет, но уже достиг серьезных результатов как в социальной антропологии, которой занимается профессионально, последовательно разрабатывая в своих исследованиях околосмертную тему, так и (не могу молчать) в спорте. Быть мастером спорта международного класса и чемпионом России по пауэрлифтингу - это дорогого стит. Заодно опровергая устойчивое заблуждение о спортсменах, как тупых качках. И кстати, о "подсуетились", четыре года назад на его жизнь было совершено покушение, не исключено, что связанное с изысканиями в области похоронного бизнеса в России - топкое это место и чужие здесь не ходят.
Однако к книге. Семь ее глав охватывают достаточно большой спектр тем, имеющих отношение к смерти. Не могу назвать его исчерпывающим, как не могу и назвать существенного пласта, который ускользнул бы за пределы авторского внимания. Конспективно, в общих чертах расскажу о структуре, акцентируясь на том, что показалось интересным и значимым мне (что делать,мы, читатели, субъективны).
Глава I Горе и скорбь. Как и почему мы оплакиваем умерших. Попытка разобраться в понимании темы скорби по умершим в ее историческом развертывании. Значительное внимание уделяется биологической (Дарвин) и психологической "Фрейд) интерпретации. Почему меланхолия опаснее депрессии. Как эволюционировали социально одобренные взгляды на выражение горя: уместно, неуместно, необходимо (помните "Постороннего" Камю: он не плакал на похоронах своей матери и потому достоин смерти!"). Что нового внесла в практики переживания горя цифровая эпоха.
Глава II Право на смерть и обязанность жить. История Эвтаназии. О праве человека выбирать, жить ему или умереть, контроль над которым присвоило себе общество и, опираясь на религиозные установки большинства конфессий, чаще всего накладывает вето. Даже в случае, когда больной испытывает немыслимые страдания и просит помочь ему уйти быстро и безболезненно. Решившийся, рискует стать объектом уголовного преследования. Также рассматриваются различные граничные состояния между жизнью и смертью, когда пациента, который, вследствие болезни или травмы, скорее мертв, чем жив, продолжают медикаментозно удерживать между жизнью и смертью. Гуманно продолжать или правильнее отпустить?
Глава III Между телом и душой. Как появилась паллиативная помощь.Рассказывает о практике ухода за безнадежными больными, о хосписах и облегчении последних дней умирающих с погружением в историею вопроса.
Глава IV Новые лики бессмертия: от идеи воскрешения до цифровых клонов. В значительной мере прогностическая и футурологическая, рассматривает способы достижения "так весь я не умру": от оцифровки интеллекта до клонирования и киборгизации физического тела. Интересующимся развитием темы в художественной литературе, я рекомендовала бы "Аччелерандо" Чарльза Стросса и "Когда же тленное сие" Алексея Грашина.
Глава V Смерть в поп-культуре. Обзор некоторых аспектов околосмертной темы, получивших широкое освещение, благодаря интересу к музыке и кино: сатанизм как новый романтизм в Black Metall; многочисленные зомби-апокалипсисы, от широкоэкранных до компьютерных игр и сериалов; отталкивающая притягательность серийных убийц и маньяков.
Глава VI Перезахоронение и борьба за права мертвецов. Распространение и доступность ДНК-тестов, позволяющая определить, спустя десятилетия, личность неизвестного человека, похороненного в общей могиле, поставила на повестку вопрос опознания и перезахоронения жертв массовых репрессий, неизвестных солдат войны. Ну и о мавзолее Ленина, как без того.
Глава VII Позитивное отношение к смерти. О современных инициативах спокойного уважительного разговора о смерти, преодолевая табуированность и стигматированность этой темы, о death-кафе, где люди могут встретиться и обсудить волнующие их аспекты. О новом в практике похоронного дела (биоразлагаемые гробы). И, в конечном итоге, о том, чтобы начать относиться к смерти, как к части жизни.
Полезная серьезная (список литературы в конце впечатляет) и актуальная книга. Достаточно интересная, к тому же