Говорят, хуже нет занятий, чем ждать и догонять. Отчаянно скучать, читая, тоже не самое приятное. Люблю польское фэнтези и уверена была, что неплохо знаю, но вот наткнулась на статью о новых именах и внезапно поняла, что ни одного женского в моем польском кондуите нет. Как такое возможно, в англоязычной фантастике женщины теснят мужчин на пьедестале Хьюго, Небьюлы, Локуса, в России есть Галина, Славникова, Козлова, Букша - и это только вершина, в Белоруссии Громыко. От поляков ничего. И вот же она, Марта Краевская.
Честно, я ждала большего. Не то, чтобы это было совсем плохо, такое себе славянское этнофэнтези про село в зоне экстремальных аномалий, где нечисть то и дело вмешивается в дела людские, да не просто спутать лошадиную гриву, завить колтун в волосах спящей (все это Мэб!) или сквасить молоко, а прямо насмерть уходить незадачливого селянина. После чего несчастный станет бродить ночами по родным улицам, пугая соседей. У них даже специальное кладбище есть для таких "особых" мертвяков.
Отчего не оставят проклятой земли? Об этом у Наоми Новик, тоже, кстати, наполовину польки, хотя живет и творит в Штатах, и пишет (в отличие от, не будем называть имен), хорошо в "Зимнем серебре": трудно это, уйти с насиженных мест; кроме того, у деревни есть Хранитель, умеющий худо-бедно договориться с потусторонним. А главное - это наша родина, сынок.
Хранителя, к слову, больше нет, пал смертью храбрых. Но осталась воспитанная им сиротка, на которую селяне возлагают большие надежды. Жаль, что не мужик, но за неимением гербовой... Только и сама Венда не больно рвется в хранители. Они, понимаете ли, долго не живут, а ей пасть смертью храбрых не блазит. Вообще подумывает о замужестве, тем более, влюбленный парень есть, а плоть уже настойчиво требует, ну, вы понимаете.
Да вот незадача, воздыхатель не в добрый час местного праздника солнцеворота (аналог нашего Ивана Купалы) полез за веночком любимой в реку, а там, сами понимаете: русалки, водяной, кикимора. И одновременно со всеми эпохальными событиями: смерть предыдущего хранителя, попытки избрания нового/новой, языческий праздник бесконтрольного секса - кто не понял. Так вот, одновременно в селе появляется таинственный незнакомец, ну очень импозантный и вообще, мачо.
Так-то он волкарь, типа - оборотень, но стати, привлекательность, а главное - отношение к героине по типу всех ромфантовых вампиров. И все выруливает в тоскливейшую тягомотину нестрашных страхов, не вызывающей сочувствия любви, неинтересного фэнтези. Да Верн не просто так к деревенской простушке причепился, надо полагать, а во исполнение давнего предсказания по типу "примешь ты смерть от коня своего". На роли коня девица, сначала-то он хочет ее просто обезвредить, надо полагать, но потом его любовь схватила своей мозолистой рукой.
Госпожа Краевская, очевидно чувствуя, что надо бы погорячее, чтобы развлечь читателя, добавляет местную богачку и красотку намбе ван, которая на том самом кладбище регулярно предается ласкам местных демонов, но вынуждена выйти замуж за лучшего парня на деревне, питающего к ней искреннюю ненависть (взаимно), и вот тут выясняется, что еще и носит демоническое дитя (салют, "Песнь Сюзанны"). Но надо как-то отношения налаживать и все у них получится - такая прикладная семейная психология.
Все это могло бы быть неплохо, когда бы не было так скучно.