1. Карл Циммер «Она смеется, как мать». Очень большая (на тыщу двести страниц!) и очень крутая научно-популярная книга о наследственности — кажется, во всех возможных аспектах. В историческом — как генетика проходила путь от средневековых, зачастую довольно вычурных предположений, до сложной и крайне увлекательной науки; в практическом — эксперименты с выведением и культивацией особо полезных сельскохозяйственных животных и растений; и в самом актуальном для нынешнего дня — расшифровка генома уже принесла человечеству кучу ценнейшей информации и обещает множество открытий впереди. Написана книга хорошо, не слишком сложно, так, что у меня-неспециалиста не возникло никаких трудностей с усвоением текста, но при этом весьма подробно и дельно. И полна любопытных сведений, о которых я по ходу чтения то и дело докладывала товарищам. Например, о деятельности ранних евгеников, одним из методов проверки интеллекта которым служил чемоданный тест: человеку выдавали банки, бутылки, книги и много других предметов и их надо было разместить в чемодане так, чтоб ничего не разбилось и чемодан легко закрылся (кто не справлялся — тех стерилизовали). Или о том, что уровень интеллекта коррелирует с курением таким образом, что чем он выше, тем больше вероятность, что человек бросит курить, а вот с тем, начнет ли, — не коррелирует! Или о том, что у людей с высоким интеллектом (который в исследовании замеряли в детстве, а потом отслеживали на протяжении жизни судьбы участников эксперимента) дольше средняя продолжительность жизни. Долгих вам лет!
2. Даниель Оберг «Вирус». В прошлом месяце я рассказывала про аудиосериалы от Storytel, это — еще один. Хотелось сопроводить карантинное время чем-то условно по теме. О-о-о, поначалу это получилось на все сто! Вирус, пришедший в Стокгольм в этом тексте, оказался куда как мощней и стремительней короны — заражение мгновенно, течение мучительно, смерть скора и практически неизбежна — иммунитет вырабатывается у жалких 5%, остающихся очень одинокими в мире, за пару дней превратившемся в месиво. Поначалу я погружалась в происходящее очень глубоко — не за счет каких-то литературных достоинств, но захваченная саспенсом. Каждый раз как отрывалась от текста, испытывала массу облегчения, что у нас все еще не так уж плохо. Особенно мощно меня захватило одной из ночей, когда шторм за окном гремел ржавой крышей, дополняя, так сказать, реальность. Увы, эффект продлился не вечно. Писателю хорошо удавалась атмосфера, умеренно — характеры героев, но как только в книге появились еще и некие спецслужбы, из текста исчезла выстроенная логика, началась движуха ради движухи, неправдоподобная и постыдная. А тут еще и начитанные фрагменты кончились внезапно. Ну и не жаль.
3. Стивен Кинг «Девочка, которая любила Тома Гордона». Этот Кинг не мистический — ну или почти-почти не мистический. Я такие его книги даже больше люблю. Это повесть о девочке, которая заблудилась в лесу — случайно сошла с туристической тропы, пока мама с братом увлеклись перепалкой и перестали замечать ее присутствие, — и дальше лес закрутил ее, запутал, заставил много дней блуждать по чащобам и болотам, сперва полной надежд на скорое спасение, а после — в истощении, с температурой, в бреду… Трише девять лет, и она вызывает искреннюю симпатию: она деятельна и конструктивна, она очень здраво рассуждает о ситуации, в которую попала, она мастерски эскапирует, когда это необходимо, поэтому компанию в блужданиях ей составляют придуманные друзья — главная трудность в том, чтобы не терять ту грань, за которой фантазии становятся галлюцинациями.
4. Джон Грин «Виноваты звезды». Я сперва посмотрела фильм и лишь месяца три спустя прочла книгу. И то, и другое хорошо, фильм эмоциональнее, книга глубже. Это роман о подростках с онкологией, познакомившихся на группе поддержки и полюбивших друг друга. Но это не глупая романтическая история, в ней много слоев, самый ценный и плотный из которых составляют их рассуждения о смерти — или нет, о все-таки жизни, но жизни со знанием о скором финале, с болью, обреченностью, страхом оказаться осколочной гранатой, которая, взорвавшись, искалечит всех, кто сейчас любим и близок, — и чем больше любим, тем сильнее изранит. Это прекрасные подростки; жизнь без ноги, без глаз, на аппарате ИВЛ отучила их бояться самых сложных тем, стать достаточно циничными для смелых размышлений — но не отобрала способность ярко и искренне чувствовать. И главная ценность книги и переживания, которое она дает, — именно в этой амплитуде.
5. Лоретта Бройнинг «Гормоны счастья». Очень хорошая научно-популярная книга! Я и не ожидала, что она окажется настолько интересна: казалось бы, чего там можно уже не знать об эндорфине-серотонине-окситоцине-кортизол
6. Дарья Бобылёва «Забытый человек». До этого я читала у Бобылёвой «Вьюрков» — хороший поселковый ужастик, после него захотелось продолжить знакомство с книгами автора. «Забытый человек» — это сборник рассказов того же жанра, магический реализм, бытовой хоррор. О соседстве людей с жутковатыми креатурами — здесь вечно кто-то стучит в стену или дверь шкафа, скребется ночами, завывает, исчезает и вновь проявляется, и с этим приходится жить. Ну или умирать, потому что не слишком-то эти чудища к людям добры. Показалось самую малость однообразно (ну а чего они всё стучат и стучат в стенку?), но в принципе неплохо.
7. Бенджамин Дэниелс «Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах». Это книга британского семейного врача — личный опыт, байки из практики, рассуждения о медицине в целом и своей личной роли. Очень по душе пришлись его смелость и откровенность — он не пытается выставить себя лучше, нарисовать красивый образ, честно пишет и о врачебных ошибках, и о неуверенности, и о раздражительности, которую очень сложно бывает удержать в себе. А еще — отличное чувство юмора, не без черноты. Оно не то чтобы превращает эту книгу в смешную, но определенно умножает ее достоинства.
8. Ксения Иваненко «Психические расстройства и головы, которые в них обитают». В этой книге свой личный опыт сохранила 25-летняя девушка, прошедшая через ряд психических расстройств с самыми непростыми проявлениями (основной диагноз — рекуррентная депрессия), от селфхарма и суицидальных попыток до галлюцинаций, а затем добровольно отправившаяся на лечение в психиатрическую больницу. Кроме того, книга написана в соавторстве с лечащим врачом Ксении, которая комментирует места, где требуются профессиональные медицинские разъяснения, — классифицируя диагнозы, препараты или течение болезни пациентки. А еще, кроме истории самой Ксении Иваненко, здесь много историй тех, с кем она сблизилась за время, проведенное в лечебнице, и историй читателей ее телеграм-канала. В целом текст получился прекрасный — живой и легкий, безусловно полезный, просветительский и, как результат проделанной работы, — оптимистичный.
9. Джералдин Брукс «Год испытаний». И еще одна книга о чуме в наши квазичумные времена. На этот раз о чуме настоящей, бубонной, образца 1666 года. Когда зараза приходит в небольшую деревню в графстве Дербишир, Англия, с одним замечательным, но, увы, уже обреченным путешественником, бургомистр принимает мужественное решение закрыть город на карантин. Спешно уезжает лишь одна самая богатая семья, остальные горожане решают разделить героическую самоизоляционную долю — всем хочется сбежать от опасности, но они не позволяют себе разнести ее по окрестностям. Ну, и дальше это становится герметичной историей о милосердии, ужасе, смерти и надежде, достаточно суровой и правдоподобной. Что меня больше всего удивило — почему, закрыв город, а значит, имея какое-то понятие о контагиозности, они не подумали запереться в собственных домах? Весь год (год!), что в деревне пирует чума, они продолжают ходить друг к другу то в гости, то на похороны, то в гости, то на похороны.
10. Саша Филиппенко «Бывший сын». 30 мая 1999 года в центре Минска, на Немиге случилась нелепая и чудовищная трагедия: в разгар массового городского праздника начался дождь с градом и люди побежали прятаться в подземный переход — тысячи людей залетали в переход со всех сторон одновременно, не понимая, что крики, раздающиеся из него, — это уже не фестивальные веселые вопли, а крики боли и смерти. Внизу началась массовая давка, и лучше бы было оказаться промокшим, чем раздавленным насмерть, но кто же знал… Главный герой этой книги — юноша, студент, музыкант, который оказался в эпицентре событий — не погиб, но впал в кому и провел в ней десять лет только благодаря упрямству бабушки, все это время не позволявшей отключить его от аппаратов и продолжавшей приходить, сидеть, разговаривать с внуком, водить его (голосом) на иллюзорные прогулки по Минску. Когда он наконец приходит в себя — в стране одновременно многое произошло и ничего не изменилось. По сути, Беларусь — второй главный герой этой книги, через судьбу одного этого мальчика, которому то ли крупно не повезло, то ли наоборот, проступают, просвечивают судьбы страны, и автор много и серьезно рассуждает о происходящем в государстве, — но даже совершенно аполитичному человеку-мне эти аналогии и суждения не кажутся утомительными. Невеселыми — да. Но в целом книга написана так хорошо и глубоко, что ей и не требуется никакого оптимизма.