Чародей существовал в реальной жизни и даже снимался в кино под псевдонимом Ватсон. В шапочке и в профиль – так просто красавец и аристократ, без шапки и в фас – фантомас.
Вот и книга начинается весело и захватывающе. Начинается за здравие, да кончается за упокой. И этим оставляет читателя в состоянии некоторого раздрая, как нечто вопиюще не цельное. Как будто смотришь на придавленного кем-то красивого жука – он ползет и сверкает, а сзади – ббеее… Да, жизнь в двадцатые у многих складывалась интересно, но кончалась трагически. И все же, и тем не менее, хочется читать в том ключе, на который настроился: авантюрное мистическое фентези или историческую юмористическую зарисовку или суровый реализЬм, обличающий сталинскую эпоху и зверства ГПУ. Хочется читать произведение, написанное в одном ключе, но с данным романом это не проходит – начинаешь как первое и второе, а заканчиваешь – как третье. И волосы на затылке малость шевелятся от жалости и сочувствия героям и героиням, мучимым в застенках. И никакая мистика не спасает – все кончается осенней скорбью провинциальной ссылки и мукой, горем несчастных лишенцев. Автор сам об этом же говорит устами героя: «Перемена жанра и есть наказание.» Для читателя – особенно!
Я вот терпеть не могу читать про лагеря, ни в каком ключе – ни в уголовном, ни в политическом. А тут сподобилась прочесть, ёжась и морщась, - многоуважаемый автор подсиропил.
Так вот, рецензию я буду писать в основном про первые части, лично мне интересные.
Итак, начнем с того, что ученик – по прихоти автора взятый на роль реально существовавший сын поэтессы Аделаиды Герцык (о ней напишу в следующий раз). Зачем понадобилось уважаемому Дмитрию наделять своего реального героя великими сверхъестественными способностями, надо спрашивать у самого автора. Хотя, да, сейчас в моде эклектика и постмодерн. Лепи смело химер на конструктивизм и щедро покрывай флеронами шатровые навершия. Hic licet! Так или иначе, ученик
Зато эпизод на киносъемках – большая удача автора. Прежде всего – сюжет куска захватывает, ему веришь, все написано увлекательно, красочно. И самое главное – цельно от начала до конца. Ничего не выпирает, нигде никаких диссонансов, ни одной инородной детали.
Очень психологически точно показано, как Чародей (он же шарлатан) соблазняет свою партнершу по съемкам. Надо отметить, что с половой жизнью как у героя, так и у прототипа все обстояло как надо и даже более чем. Для своих учениц он придумал трехступенчатый способ посвящения в эзотерику. Тремя путями: через парадный ход, черный и через балкон. Я было приписала это фантазии автора, но с удивлением убедилась, что исторические источники подтверждают: данное нетрадиционное посвящение было изобретено и использовано настоящим Астромовым.
На примере половой жизни (как написал бы в сочинении гипотетический школяр) выявляются закономерности постижения эзотерики. По законам данного романа оккультные практики могут получаться только девственников. Только невинный может вылететь в окно
Вот, пожалуй, и все основное, что там про эзотерику. И все оно связано с половой жизнью. Как порнуха с чернухой – невинность и сиддхи близнецы братья.
Особенно мне нравятся герои Серебряного века, населяющие роман. Я недалеко ушла в своём изучении той эпохи, мало кого могу узнать из выведенных автором поэтов и писателей. Серапионовы братья, Александр Грин, Волошин, Черубина, как и сам чародей Астромов с его коллегами-оккультистами, очень украшают роман своим присутствием. Только вот Тинякова (Одинокого) автор слишком уж очернил. За что Вы его, Дмитрий?
Тиняков был талантливым, ярким поэтом, незаурядной личностью, предтечей панков, как и ничевоки. Как Хлебников был предтечей хипов. Вот как начинается одно из самых известных стихов Одинокого:
Любо мне, плевку-плевочку,
По канавке грязной мчаться,
То к окурку, то к пушинке
Скользким боком прижиматься.
Пусть с печалью или с гневом
Человеком был я плюнут,
Небо ясно, ветры свежи,
Ветры радость в меня вдунут.
Не буду впадать в длинные отступления (автор в романе, как и в своих знаменитых лекциях, как раз склонен забредать в дебри, откуда потом бывает трудно вернуться к основному повествованию, такова его фишка). Но для меня очень важно, что Тинякова любит Николай Богомолов и упоминает об этом в одной из своих лекций про Серебряный век. Богомолов для меня важный авторитет, а если бы я поверила Дмитрию, то могла бы и разлюбить личность и поэзию Одинокого, и стало бы для меня одним Поэтом меньше. А это грустно.
Роман читается быстро, и читать интересно. Только вот я бы лично, убавила его на одну треть. Такое огромное повествование утомляет. В том числе своей монохромностью. Плоховато в нем с описаниями, они все нечеткие, бледные – не чувствуешь ни Москвы, ни Петербурга, ни Крыма. Вот разве что для дыхания жизни, по поводу Питера: «Город стоял, как обделавшийся старик.» Яркая метафора, ничего не скажешь. Далее в тексте – перечень (не описание!) дворцов и зданий, приспособленных под проекты новой власти. Может быть, уважаемый автор боится соперничать с такими признанными мастерами прошлого, как Достоевский или Булгаков? Если так, то напрасно. Дмитрию Быкову можно! Ведь получилась у него дрожаще-грустная, тревожная атмосфера ссылки. А то читаешь – как черно-белое кино смотришь, при этом оно даже несколько отдает в синеву, как напечатанное на крахмальных простынях. И пахнет каким-то моющим средством. Только под конец, в Пензе повествование приобретает эфемерную осеннюю окраску, и общение героев проходит на относительно добротно прописанном фоне.
Лично я совершенно не понимаю, зачем понадобилась маленькая сюжетная линия про стариков, которым помогает юная героиня романа, Надя Жуковская. Она их посещает, беседует, тратит на них время, но не деньги и не труд. Вроде как их морально поддерживает. А как попадает в беду, приходит попрощаться, так все ее подопечные относятся к ней довольно свински, хотя старые уже и им нечего бояться, могли бы и участие высказать. Лично мне кажется, что в этой линии скрыто какое-то личное отношение автора к старикам. Я их сама не идеализирую нисколько, но не может быть так, чтобы в остатках прошлого не сохранилось ничего благородного, ничего человеческого, а только одна гниль и труха…
И еще мне понравилось рассуждение про то, что в литературной работе (думаю, что частенько и в изобразительном искусстве) в наставшей эпохе всё поставили с ног на голову – чем хуже пишешь, тем быстрее опубликуют и выше оценят твое творчество. Все мы, я думаю, с этим сталкиваемся постоянно. И в изобразительном искусстве тоже. И эта тенденция сохраняется до сих пор. Как нет предела совершенству, так и предела безобразию, видимо, тоже нет…
Книга интересная, вызывает мысли, и читается легко, даже невзирая на объем. В чем-то споришь с автором, в чем-то соглашаешься. Как это и должно быть при общении с живой литературой. А Дмитрию Быкову хочется пожелать здоровья, и чтобы он писал еще романы о литературе и литераторах.