Сначала я ожидала яркого и увлекательного сюжета в стиле "17-ти мгновений весны" или хотя бы "Медной пуговицы". Ну вот чего нет, того нет. Яркость и увлекательность отсутствуют напрочь. Скучный и сухой стиль, временами расцвеченный эпитетами в духе газетных передовиц, куча ненужных подробностей...
Ладно, я уже сталкивалась с таким явлением, как скучная книга об интересном (яркий пример - "К южному полюсу" Амудсена, по ней можно подготовить еще одну полярную экспедицию, но читать ее почти невозможно). И опять ошиблась. Когда дошло до самого интересного, подробности исчезли напрочь. Например, про участие в Испанской войне - "Я получил задание перевести через франко-испанскую границу группу товарищей... забегая вперед, скажу, что я это задание выполнил", вот и весь рассказ.
А что же я получила в итоге? Ощущение настоящего. Вот, знаете, как бывает иногда в провинциальных краеведческих музеях - видишь в витрине какую-нибудь ерунду, пряжку или перчатку - и вдруг понимаешь, что это настоящее, что ему по правде 500 лет и его по правде держал в руках человек, памятник которому стоит на площади перед этим самым музеем... Так и тут - за этими сухими словами, за неинтересными подробностями, даже за этим умалчиванием вдруг встает понимание того, что все это всерьез, по правде. Это не Штирлиц и не майор Пронин, это реальный, до совсем недавнего времени живой человек (он умер в 2009 году), и все, что он пишет, все его чувства, переживания и ощущения - это правда (нет, ну я отдаю себе отчет в том, что какие-то подробности он мог сам подзабыть, спустя больше чем полвека, а в чем-то, может, и приукрасил себя... но все равно, по большому счету это правда).
А вспомнить ему было чего. Гражданская война в Испании. С 1938 года разведчик-нелегал в Бельгии, потом во Франции. В 1942 году - арест, гестапо... И ему, арестованному, удалось завербовать своего тюремщика и продолжить работу. В 1945 - возвращение домой. Потом 9 лет лагерей...
Поразило меня в этой книге, помимо ее содержания, несколько вещей. Первая - что практически ни о ком Гуревич не отзывается отрицательно, точнее, таких людей в книге, перегруженной фамилиями и персонажами, от силы найдется человек 5. Зато чуть ли не через страницу встречаются характеристики типа "я благодарен судьбе, что она свела меня с таким человеком...", "я горжусь, что мы с ним были друзьями", "память о нем я сохранил навсегда" и прочее. Возможно, конечно, что судьба действительно была щедра с Гуревичем на встречи с хорошими людьми. Но мне так кажется, что это скорее характеризует его самого...
Еще интересный нюанс - в главах, рассказывающих о работе за границей, Гуревич четко разделяет две свои личности, говоря о себе то "я, Винсенто Сьерра" (его имя по документам), то "я, Кент" (подпольный псевдоним), причем о Кенте он зачастую пишет в третьем лице. Наверное, только так можно было сохранить психику в ситуации, когда Винсенто Сьерра общается, сотрудничает и дружит с людьми, который Кент ненавидит...
И еще - в процессе чтения я вдруг вспомнила симоновское: "Я, как в жизни, спутал в своем рассказе / важное и пустяки. / Но товарищи скажут, что все это правда / от первой и до последней строки." Про ощущение правды я уже писала. А про смесь "важного и пустяков" - таки да, путаются, причем так, как нарочно не придумаешь, такое бывает только в жизни. Возвращается он с товарищем из Испании проездом через Париж, там встречается с нашим военным атташе - и вдруг обнаруживает, что все прощаются и передают приветы его товарищу, но не ему. В голове смятение и паника - он уже знает про репрессии, вдруг в Москве его ждет арест, вдруг здесь уже знают, что с ним лучше не общаться? Выясняется, однако, что с ним не прощаются, потому что он не уезжает, у него есть еще задание. И тут же мысли совсем о другом - все свои вещи, включая военную форму, он уже отправил в багаж, здесь у него только расческа с зубной щеткой да то, что на нем - хороший штатский костюм... О, какая яркая деталь - хороший штатский костюм! Ну конечно, хороший костюм жалко трепать, нелегально переходя границу! Или другое - рожает его, скажем так, гражданская жена. "Я, естественно, очень волновался". Ну, естественно, есть о чем волноваться - во-первых, собственно роды, во-вторых, оба они арестованы и еще неизвестно, что их ждет... Нет! Вы не поверите, о чем он волновался! О том, на какую фамилию будет записан ребенок. Давать сыну свою ненастоящую фамилию он не хотел, а настоящей никто, включая мать ребенка, на тот момент не должен был знать... Хотя, может, тут я несправедлива. В то время отношение к незаконнорожденным детям, к "безотцовщине", было несколько другим...
А еще там - о множестве людей, которых мы знаем по учебникам истории, о взгляде на Вторую Мировую войну с непривычной нам точки зрения... и еще много-много о чем.
В общем, книгу однозначно рекомендую к прочтению.
ЗЫ. Товарищи, очень большая просьба - давайте в обсуждении не будем рассуждать ни об ужасах кровавой гебни, ни об альтернативных взглядах на роль Советского Союза во Второй Мировой... и даже не будем спорить, кто более прав - Гуревич или Треппер. Давайте обсуждать только книгу!