Поклонники истории испанского "Золотого века" с его кружевами и ощетиненными пиками терциями, а также вы, простые читатели, чья испанская ярость воспламененная солнцем Бреды ввела вас сквозь сотни страниц чистой крови среди желтых колетов и корсаров Леванта вместе с непризнанным своим неблагодарным отечеством капитаном и его буйным воспитанником; к вам обращаюсь я, друзья мои!
Один из второстепенных героев "аластрианы", друг капитана - Франсиско де Кеведо, реальное историческое лицо, великий поэт и прозаик Пиренейского полуострова, один из столпов испанской литературы наряду с Сервантесом и Лопе де Вегой. На родине почитается больше именно как "пиит" с лавровым венком на гравюрах, а за Пиренеями - как автор самого удачного плутовского романа из целой плеяды тогдашнего мейнстрима, через сто лет усугубленного французскими переделками, которыми промышляли почти все беллетристы и особенно драматурги, начиная Лесажем и заканчивая Бомарше. Но как бы то ни было, именно французы по настоящему прославили и сделали знаменитыми сюжеты иберийской жизни времен начала конца империи Габсбургов под маскировкой которых можно было показывать фигу своим собственным свинцовым мерзостям (цензуре не так легко было придраться, потому как вроде высмеивались нравы у соседей), безнаказанно заимствуя не только сюжетные ходы, а зачастую всё произведение целиком, лишь кое-где добавляя понятные соотечественникам особенности. И уже как именно подражание галльским пересмешникам, европейские писатели начинали создавать своих "Жиль Блазов" уже без формальной испанской аранжировки, как пример: Булгарин с первым русским авантюрным романом "Иван Выжигин".
О чем вообще жанр классического плутовского романа, кто эти самые плуты есть, за приключениями и злоключениями которых мы наблюдаем? Это "пикаро" - интереснейшее явление, во многом уникальное. В странах постсоюза их пытаются причислить к воровскому "закону" на основании развитой маргинальной субкультуры связанной с криминалом. Это все же не так, потому как пикаро в основе своей не были преступниками по социальному составу и образу жизни. Помимо доли профессионального криминалитета (в основном мелкого ) и проституток, в нем сильны были позиции вечного студенчества, разорившихся и опустившихся дворян, отставных солдат и многих других, кому Испания была мачехой. Они были антидворянством, со всеми усвоенными от властителей жизни повадками и привычками, позволявших им при всей незавидности своего положения не унижаться перед родовитыми и богатыми (до найма на службу), более того при всяком удобном случае щеголять своим кодексом чести. Они были кровью от крови страны в которой любая деятельность не связанная с государственным аппаратом, церковью, армией и двором, автоматически считалась низкой и достойной презрения. Ремесла, мануфактуры, многие отрасли хозяйства не развалившиеся после изгнания морисков находились под управлением иностранцев, в основном генуэзцев и фламандцев, не чуравшихся бизнеса в отличии от местных. Даже мещанское сословие считало, что прислуживание, иногда унизительное с подачками, любому испанскому нобилю с достатком, достойнее чем стоять торговцем в лавке, или упаси Сантьяго быть работником хоть где-либо.
Именно о них, людях лишенных возможности в силу происхождения добиваться успеха посредством военной службы, духовной карьеры, не сумевших найти место в государственном аппарате после окончания университета в силу отсутствия знакомств, а также природных авантюристов желавших прыгнуть "выше лба и лобного места" и рассказывалось в плутовских романах, самым лучшим из которых я считаю именно творение Кеведо.
Итак, наш герой, простой уроженец Сеговии, сын брадобрея-"кота" и целительницы-"собаки", то есть мало того, что не дворянского происхождения, означающее в то время отрицательную карму априори, да еще и родственные связи с криминалом и плохозамаскированными иудео-мусульманскими предками. И выбор пути, соответственно, по жизни небольшой - срезать бороды и кошельки, или же, заниматься всякими амулетами и травами. В любом случае, рано или поздно плеть и тюрьма, если повезет и не проявит внимание святая инквизиция, которая очень любила изучать генеалогию сограждан , дабы выявить любую связь с богоизбранным народом. Но родители отдают юнца в школу, изрядно вкладывая денежные средства в его будущее, а сам он, с малых лет понимая жизненую юдоль, быстро становится другом родовитого дворянского сына Дьего "ибо я всегда уступал ему мои волчки, если они были лучше, угощал его своим завтраком и не просил у него ничего из того, чем лакомился он сам. Я покупал ему картинки, учил его драться, играл с ним в бой быков и всячески его развлекал". Так быстро связав свою судьбу с возможной удачей, будущий дон Паблос лихо идет по жизни со своим родовитым другом, выбираясь из жизненных неурядиц. Первым сер;ьезным испытанием становится частный пансион для родовитых отпрысков знатных фамилий, куда они попадают по воле отца Дьего, решившего поверить сарафанной рекламе. Однако, реклама заведения совсем не соответствует его реальному духу ЗОЖ, проведываемому здешним директором, от диетуческих методик которого заплакали бы и Поль Брегг с "гуру" Малаховым.
Еле-еле уйдя живыми из этого реалити-шоу "Голод", товарищи едут в университет Алькала-де-Энарес, нравы которого таковы, что все германские альма матеры с их дуэлями и буйными буршами кажутся институтами благородных девиц. Здесь Паблос окончательно оттачивает свои плутовские навыки, вершиной которого становится игра с местной гебней в ловлю иностранных агентов и изменников Родины, и все ради того, чтобы на спор стянуть оружие у знаменитого городского ночного дозора.
Далее судьбы их расходятся и наш герой, понимая, что более из дворянчика уже не выжать в смысле перспектив, начинает свой путь в одиночку, стараясь таки получить обманом дворянство и разбогатеть. Его путь извилист и опасен, тем более, что в мире оказывается много плутов и покруче Паблоса. Чего стоит описание столичного общества дворян-бомжей, умудряющихся скрывать свое истинное лицо и вести приличный на первый взгляд образ жизни.
Особенно ядовито высмеиваются теоретики фехтования подводящие под него геометрию с математикой и представляющие бой как движение кругов с синусами клинков и неожиданными выпадами параллелей и углов. Обычный кинозритель мог видеть подобные испанские трактаты с гравюрами в "Маске Зорро" и российском "1612". Именно таким образом "" свел счеты с одним из основателей теории фехтования Нарваэсом, попутно наведя тень на следующие поколения пытавшиеся совместить искусство клинка с вычислениями.
"Tут мой незадачливый спутник открыл книгу и громко заявил:
— Про это написано в данной книге, а напечатана она с дозволения короля, и я буду доказывать, что все в ней истинная правда, и с ложкой и без ложки, и здесь и в любом ином месте. Если же нет — давайте измерим. — Тут он достал циркуль и начал: — Этот угол — тупой…
Тогда новоприбывший маэстро, вытаскивая шпагу, сказал:
— Я не знаю ни Угла, ни Тупого и в жизни своей не слыхивал таких прозвищ, но вот этой шпагой я разрежу вас на кусочки."
Отдельно едкое перо проезжается по соперникам Кеведо в литературном поприще, показывая сдвинувшегося драматурга желающего поставить супермегаблокбастер с десятками тысяч действующих лиц, ради чего надо заставить короля принудительно сгонять на него своим подданных в качестве массовки.
Предупреждение: обязательно читать, неважно в бумажном или электронном варианте, именно академическое издание со сносками, ибо несмотря на легкость и точность языка, в романе довольно много специфического жаргона пикаро непонятного современникам, но придающим незабываемый вкус строкам.
Один из второстепенных героев "аластрианы", друг капитана - Франсиско де Кеведо, реальное историческое лицо, великий поэт и прозаик Пиренейского полуострова, один из столпов испанской литературы наряду с Сервантесом и Лопе де Вегой. На родине почитается больше именно как "пиит" с лавровым венком на гравюрах, а за Пиренеями - как автор самого удачного плутовского романа из целой плеяды тогдашнего мейнстрима, через сто лет усугубленного французскими переделками, которыми промышляли почти все беллетристы и особенно драматурги, начиная Лесажем и заканчивая Бомарше. Но как бы то ни было, именно французы по настоящему прославили и сделали знаменитыми сюжеты иберийской жизни времен начала конца империи Габсбургов под маскировкой которых можно было показывать фигу своим собственным свинцовым мерзостям (цензуре не так легко было придраться, потому как вроде высмеивались нравы у соседей), безнаказанно заимствуя не только сюжетные ходы, а зачастую всё произведение целиком, лишь кое-где добавляя понятные соотечественникам особенности. И уже как именно подражание галльским пересмешникам, европейские писатели начинали создавать своих "Жиль Блазов" уже без формальной испанской аранжировки, как пример: Булгарин с первым русским авантюрным романом "Иван Выжигин".
О чем вообще жанр классического плутовского романа, кто эти самые плуты есть, за приключениями и злоключениями которых мы наблюдаем? Это "пикаро" - интереснейшее явление, во многом уникальное. В странах постсоюза их пытаются причислить к воровскому "закону" на основании развитой маргинальной субкультуры связанной с криминалом. Это все же не так, потому как пикаро в основе своей не были преступниками по социальному составу и образу жизни. Помимо доли профессионального криминалитета (в основном мелкого ) и проституток, в нем сильны были позиции вечного студенчества, разорившихся и опустившихся дворян, отставных солдат и многих других, кому Испания была мачехой. Они были антидворянством, со всеми усвоенными от властителей жизни повадками и привычками, позволявших им при всей незавидности своего положения не унижаться перед родовитыми и богатыми (до найма на службу), более того при всяком удобном случае щеголять своим кодексом чести. Они были кровью от крови страны в которой любая деятельность не связанная с государственным аппаратом, церковью, армией и двором, автоматически считалась низкой и достойной презрения. Ремесла, мануфактуры, многие отрасли хозяйства не развалившиеся после изгнания морисков находились под управлением иностранцев, в основном генуэзцев и фламандцев, не чуравшихся бизнеса в отличии от местных. Даже мещанское сословие считало, что прислуживание, иногда унизительное с подачками, любому испанскому нобилю с достатком, достойнее чем стоять торговцем в лавке, или упаси Сантьяго быть работником хоть где-либо.
Именно о них, людях лишенных возможности в силу происхождения добиваться успеха посредством военной службы, духовной карьеры, не сумевших найти место в государственном аппарате после окончания университета в силу отсутствия знакомств, а также природных авантюристов желавших прыгнуть "выше лба и лобного места" и рассказывалось в плутовских романах, самым лучшим из которых я считаю именно творение Кеведо.
Итак, наш герой, простой уроженец Сеговии, сын брадобрея-"кота" и целительницы-"собаки", то есть мало того, что не дворянского происхождения, означающее в то время отрицательную карму априори, да еще и родственные связи с криминалом и плохозамаскированными иудео-мусульманскими предками. И выбор пути, соответственно, по жизни небольшой - срезать бороды и кошельки, или же, заниматься всякими амулетами и травами. В любом случае, рано или поздно плеть и тюрьма, если повезет и не проявит внимание святая инквизиция, которая очень любила изучать генеалогию сограждан , дабы выявить любую связь с богоизбранным народом. Но родители отдают юнца в школу, изрядно вкладывая денежные средства в его будущее, а сам он, с малых лет понимая жизненую юдоль, быстро становится другом родовитого дворянского сына Дьего "ибо я всегда уступал ему мои волчки, если они были лучше, угощал его своим завтраком и не просил у него ничего из того, чем лакомился он сам. Я покупал ему картинки, учил его драться, играл с ним в бой быков и всячески его развлекал". Так быстро связав свою судьбу с возможной удачей, будущий дон Паблос лихо идет по жизни со своим родовитым другом, выбираясь из жизненных неурядиц. Первым сер;ьезным испытанием становится частный пансион для родовитых отпрысков знатных фамилий, куда они попадают по воле отца Дьего, решившего поверить сарафанной рекламе. Однако, реклама заведения совсем не соответствует его реальному духу ЗОЖ, проведываемому здешним директором, от диетуческих методик которого заплакали бы и Поль Брегг с "гуру" Малаховым.
Еле-еле уйдя живыми из этого реалити-шоу "Голод", товарищи едут в университет Алькала-де-Энарес, нравы которого таковы, что все германские альма матеры с их дуэлями и буйными буршами кажутся институтами благородных девиц. Здесь Паблос окончательно оттачивает свои плутовские навыки, вершиной которого становится игра с местной гебней в ловлю иностранных агентов и изменников Родины, и все ради того, чтобы на спор стянуть оружие у знаменитого городского ночного дозора.
Далее судьбы их расходятся и наш герой, понимая, что более из дворянчика уже не выжать в смысле перспектив, начинает свой путь в одиночку, стараясь таки получить обманом дворянство и разбогатеть. Его путь извилист и опасен, тем более, что в мире оказывается много плутов и покруче Паблоса. Чего стоит описание столичного общества дворян-бомжей, умудряющихся скрывать свое истинное лицо и вести приличный на первый взгляд образ жизни.
Особенно ядовито высмеиваются теоретики фехтования подводящие под него геометрию с математикой и представляющие бой как движение кругов с синусами клинков и неожиданными выпадами параллелей и углов. Обычный кинозритель мог видеть подобные испанские трактаты с гравюрами в "Маске Зорро" и российском "1612". Именно таким образом "" свел счеты с одним из основателей теории фехтования Нарваэсом, попутно наведя тень на следующие поколения пытавшиеся совместить искусство клинка с вычислениями.
"Tут мой незадачливый спутник открыл книгу и громко заявил:
— Про это написано в данной книге, а напечатана она с дозволения короля, и я буду доказывать, что все в ней истинная правда, и с ложкой и без ложки, и здесь и в любом ином месте. Если же нет — давайте измерим. — Тут он достал циркуль и начал: — Этот угол — тупой…
Тогда новоприбывший маэстро, вытаскивая шпагу, сказал:
— Я не знаю ни Угла, ни Тупого и в жизни своей не слыхивал таких прозвищ, но вот этой шпагой я разрежу вас на кусочки."
Отдельно едкое перо проезжается по соперникам Кеведо в литературном поприще, показывая сдвинувшегося драматурга желающего поставить супермегаблокбастер с десятками тысяч действующих лиц, ради чего надо заставить короля принудительно сгонять на него своим подданных в качестве массовки.
Предупреждение: обязательно читать, неважно в бумажном или электронном варианте, именно академическое издание со сносками, ибо несмотря на легкость и точность языка, в романе довольно много специфического жаргона пикаро непонятного современникам, но придающим незабываемый вкус строкам.