Когда у нас тут в среде продвинутой публики был в моде Пикассо, был моден и Хемингуэй. Они олицетворяли собою образ мачо, преступающего некие границы, образ новаций, движения, чего-то такого искреннего и истинного. Это нравилось в 50-60-е годы, когда в СССР дули ветра перемен.
С 1968 года вошел в моду Михаил Булгаков и продержался, кажется, вплоть до конца перестройки. Параллельно с ним интеллигенция обожала Михаила Бахтина с его исследованием смеховой культуры и понятием Другого. Было, кажется, круто говорить о них на кухнях, выискивая пласты, слои, нюансы и тридцать пятые смыслы в их текстах. Окружающая действительность отличалась унылой предсказуемостью, а фантазии Булгакова и архитектонические построения Бахтина казались фееричными.
В 90-е русская интеллигенция кой-как выкарабкала себя из завалов свалившегося на нее литературного изобилия, которое в ускоренном темпе заглатывала в перестроечное время, легко сбросила с корабля современности кумиров прошлого и вступила, как в коровью какашку, в постмодернизм. Модным стал писатель Пелевин. Его таинственный образ до сих пор кого-то волнует, хотя сейчас стало модно, наоборот, фыркать на Пелевина. В борьбу на звание иконы литературного стиля и самого модного парня нашей дискотеки вступили в нулевые Владимир Сорокин и заезжий красавчик Фредерик Бегбедер.
Однако сейчас, как мне кажется, мода на них прошла.
Пока не могу понять, кто нынче в моде. Ну вот так, чтоб действительно. Есть предположения?
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →